Луми давно обзавелся привычкой прогуливаться после обеда. Оказавшись вне поддержки родительного гнездышка, жизнь превратилась в некое подобие вечного всепоглощающего хаоса, с которым мальчик самостоятельно справиться не мог. Он всегда был личностью неоднозначной, беспорядочной и изменчивой, поэтому ежедневные прогулки в одно и то же время считались у него актом не просто свободы, а свободы со знаком качества «отлично», означающим, что Луми справился со всеми трудностями в жизни. И за все время, которое он успел прожить в Токио, он еще ни единого раза этой привычке не изменил. Ниразу. Однако сейчас, в то самое время, когда он не успел даже толком отойти от дома, в котором жил, раздавшийся телефонный звонок заставил его фыркнуть и повернуть назад. «Ты должен быть здесь ровно через минуту» тоном жестокого наставника говорил ему голос, но Луми в ответ лишь неразборчиво отговаривался, что сейчас находится слишком далеко. И такой ответ, конечно же, другой конец линии совсем не устраивал.
Впервые Луми пришлось распрощаться с маленьким катализатором своей души. Раньше он не думал о гордости и тех проблемах, которые обязательно появятся на новой необычной работе. Его все устраивало, но уже сейчас он чувствовал, что где-то внутри все в страхе и ожидании свернулось в комок, готовый в любом момент впиться в горло. Именно «раньше» не было так страшно. Но неизвестность, как и обязанности, пугали, безусловно.
Сорвавшись с места, мальчик побежал обратно, к тому самому зданию, где должна была свершиться его судьба. Ему нужно было явиться через минуту, но ходу здесь около получаса, поэтому он бежал со всех ног, уговаривая свое тело выдержать колоссальное и непривычное для него напряжение, без всякой мотивации. «Так надо», - повторял он себе. Слова эти глухо разносились по всех уголкам сознания, утопая в сомнениях и противоречиях. Сейчас Луми не мог все бросить, уже поздно. Но столько времени его никто не покупал. Прошло почти два года с тех пор, как он приехал сюда, как отдал свои данные в обмен на спокойное существование с одной небольшой обязанностью. Поначалу это казалось таким нереальным, заоблачным, а потом и вовсе забылось. Зато сейчас заставляло сердце гнать кровь по телу с такой скоростью, что она больно вдалбливалась в виски, практически полностью блокируя слух.
Спустя примерно пятнадцать минут бега, Луми все же решил остановиться и едва ли смог устоять на ногах. Второго дыхания пока не намечалось, а телефон вновь раздраженно зажужжал в кармане. Спросите, почему раздраженно? Потому что человек, который звонил, не любил ждать. Но стоило немного передохнуть, Луми не привык к таким гонкам. Наконец-то ему удалось сделать долгожданный свистящий вдох. Воздух опалил легкие так, словно в них полилась серная кислота. Но после боли наступило блаженство того, кого долгое время мучила жажда. Горло пересохло до боли, а Луми хватал воздух так активно, что поперхнулся и откашлял сгусток кровавой мокроты, от вида которой его самого чуть не стошнило.
Телефон умолк. Вместе со звонком все вдруг замерло. На секунду Луми в голову пришла мысль, что он скрылся от всего этого. Что ему стоит просто побежать в другую сторону и забыть о том, страхе, который испытывает перед продажей в рабство. Он выпрямил спину и потупил глаза, уставившись не в землю, а куда-то вглубь самого себя. Подумал ведь…а что если… Однако телефон вновь затрезвонил. И весеннее небо, которое по своей тяжести уже приближалось к летнему, обрушилось ему на голову вместе с осознанием. Тонкие пальцы зарылись в карман и вскоре поднесли телефон к уху. Голос звучал практически разъяренно. Нужно было бежать. Не ответив ни слова и оставив при себе еще немного спасительного воздуха, Луми побежал в офис. Туда, где его ждали неизвестность и страх, сбитые вместе в одном человеке. В хозяине. Да, именно «хозяин» и вызывал у Луми столько противоречивых чувств.
На место он прибыл скоро, бежать от того перекрестка мыслей, долга и сомнений, было совсем немного и Луми измотался далеко не так сильно, как после прошлой пробежки. Но ноги болезненно гудели, сердце набивало синяки на грудной клетке, будто грозилось вырваться оттуда и ускакать к чертовой матери.
Да, он явился в ту самую комнату, даже опоздав не слишком сильно. По-прежнему глотая воздух как рыба, взлохмаченный, полный волнения и страха. Получив пинка от того самого мужчины, который звонил, Луми молча прошел дальше, внимательно оглядывая нового хозяина, не решаясь сесть и сказать хотя бы слово.

Джулиан терпеть не мог вот этих самых тянущихся секунд молчания, когда ты просто не знаешь что надо сказать человеку и в воздухе зависает ненавистное состояние напряженности. Сказать, что Джулиан чувствовал себя крайне неловко, значит не сказать абсолютно ничего. Хоть внешне он выглядел абсолютно спокойно, где-то внутри закралось понимание, что он все же допустил ошибку согласившись на эту работу. Тем не менее, метаться было уже поздно. Хотелось свободы? На, получай. Только если уж смотреть на это здоровым взглядом, то только бы дурак назвал это свободой. Скорее он, наоборот, посадил себя в клетку. Пусть и позолоченную, ибо хозяин, наверняка, предоставит ему все условия комфорта и жизни. Ведь зачем отваливать такую кучу денег и не беречь то, что купил? Хотя, кадры бывали разные, а человек, что сейчас сидел перед ним на диване казался не совсем вменяемым. Первое впечатление может быть обманчиво, ведь этот мужчина даже ничего не ответил на слова Ханта, что не могло задевать его самолюбие. По крайней мере галочка на пункте: "самовлюбленный напыщенный говнюк" была отрисованна в голове и учтена. А еще этот сканирующий оценивающий взгляд... Ощущаешь себя неплохим лотом на распродаже. И самым прискорбным было то, что, впринципе, это так и было. Посмотреть на товар имея в руках его фотографию и увидеть своими глазами. Две совершенно разных ситуации. Фото и оригинал всегда отличаются друг от друга и, к сожалению для покупателей, не всегда в лучшую сторону. Кто-то просто молча забирал неудачные приобретения, а кто-то настаивал на замене. Этот же человек смотрел на Ханта так, что ему невольно казалось, будто его сейчас забракуют и отправят обратно в свою комнату. Если так подумать, то это было бы к лучшему, ну а если посмотреть с другой стороны, стоит только в думаться в эту мысль: "меня забраковали" и человек такого характера как Джулиан мгновенно поймает негативно-депрессивное настроение и будет излучать темную ауру на весь жилой этаж. И еще повезет, если вследствие этого другие работники не подхватят чуму и  не вымрут как стадо мамонтов.
- Годен.
И Хант почувствовал, как нервно задергалась его левая бровь. И если бы в его руках сейчас было что-то, он бы обязательно просто раздавил эту вещь пальцами.
Что? И это, мать его все, что ты можешь мне сказать?!
Джулиан с трудом задавил в себе это неприятное ощущение обиды. Нет, он не ожидал чего-то вроде: "какая прелесть! да, это именно то, что я искал! я буду любитьобожать!", ни в  коем случае. Но почему бы просто не назвать свое имя и сказать что-то вроде... "надеюсь, мы поладим".
Джулиан уже хотел сказать что-нибудь колкое и едкое в ответ, но хозяин уже потерял к нему интерес, переключаясь на менеджера и приставая с расспросами о втором экземпляре. Поэтому он просто скинул свою сумку на диван и скрестил руки на груди. Обычно психологи говорили, что человек таким образом отгораживается от всех и называли такое положение защитной позой. Но Хант был воистину непредсказуемым экземпляром и такая поза обычна выражала его величайшую степени раздражительности. А если расценить слова "где второй?" правильно, то наверняка Джулиан не единственный, кого купил этот богатенький сноб. И, о Боже, что это?
В комнату заглянуло нечто совсем белое и такое.... "пушистое" чтоли, что его образ совершенно не вязался с образом будущего хозяина. На вид бы Джули дал этому ребенку лет шестнадцать. К своим 21, брюнет неплохо сохранился, но это маленькое недоразумение выглядело через чур молодо и в голову невольно закрались мысли о педофилизме... Оставалась надежда на то, что у рыжего безумца не имелось в арсенале фантазий типа "тройничка" или всяких извращенных штуковин.
И если Джулиан думал, что когда пришел сюда, то выглядел совершенно глупо, то при любых обстоятельствах этот мальчишка его переплюнул. Если Хант казался независимым, безразличным и совершенно спокойным, то этот пацаненок выглядел как испуганная птица. Тон, которыми были произнесены приветственные слова хозяина откровенно забавлял. По губам парня скользнула легкая полуулыбка и он чуть склонил голову вбок, чтобы выглянуть из-за плеча рыжего и повнимательнее рассмотреть новопривывшего. В темных глазах уже виднелся вот-вот зажгущийся огонек азарта. Это могло бы быть интересным, если бы не где-то в глубине орущий голос, что смешно вскоре не будет никому.
- Какая... прелесть...

Отредактировано julian (2012-12-04 14:49:24)

Луми колотился еще около двух минут, внимательно бегая взглядом между двумя интересующими его личностями. Что ж, один не слишком эмоциональный хозяин и два раба весьма сомнительного содержания и назначения. Не похож этот мужчина на того, кто будет затрахивать одного настолько, что придется брать в обиход второго. Ну, или же ему просто захотелось разнообразия. Наверняка ведь по-царски думать «Ой, а не погонять ли мне лысого на ночь? Ой, да у меня же есть целых двое, которые могут меня удовлетворять, как здорово». Мысль эта, как-то автоматически прикрепилась воображением к картинке и озвучилась тоном жирного базарного сноба, отчего Луми едва ли не прыснул при всех. Для того чтобы сдерживать подобный идиотизм при себе, мальчику доводилось молчать в тряпочку и ничего такого в своей голове не провоцировать, а то чревато. Однако глупую улыбочку сдерживать он не мог. Хотя его выражение лица отчасти походило на того, кто просто удовлетворен своим отдыхом,  а в его ситуации, подобное можно было счесть за правду.
Благо один из подопечных менеджера уже успел позаботиться о том, чтобы собрать вещи Луми в сумку. В любое другое время, он бы нарвался только на скандал, но сейчас это было очень даже к месту, и мальчик был безумно рад, что его, в темпе кролика не послали собирать шматье, это вызвало бы у него крайнее неудовольствие. Пусть это никого и не волновало бы.
Он выдернул сумку у служащего и с важным, но растерянным видом пошел следом за хозяином. Все же, если подумать, в этом действительно есть и положительные стороны. Возможно их даже намного больше, чем отрицательных. Вряд ли этот человек станет утруждаться, чтобы причинять кому-то боль нарочно. Возможно, не обойдется без приличной доли унижения, но любой, кто посмотрит на подобную работу со стороны, сочтет ее унизительной. Так что здесь все зависит больше от точки зрения, чем от факта. Луми всегда считал, что намного легче просто согласиться, чем потом получать щелбаны, пинки и что похуже. С точки зрения вселенной, в этом тоже не было ничего плохого. Даже напротив, можно было выпятить грудь колесом и сказать «о да, детки, меня купили, а вас нет» и все равно, что мало кто станет завидовать. Хотя будут и такие. Не зря же всякие красотки выходят замуж за богатеньких. Главное выгода, а не гордость и прочее, что с этим связано. Ну и, конечно же, такой мыслью было утешать себя легче всего. Она немного ободряла, не смотря на свою глупую бессмысленность.
Второй же раб при этом был элементом несовместимым с картиной. Он же, как раз таки, создавал сомнения. Двое рабов могут быть куплены для чего угодно. К примеру, для того, чтобы два раза не бегать, в случае смерти одного из. Может же так быть? Компания предоставляла рабов в полное распоряжение своим покупателям. Или, быть может, он придумает извращения куда хуже, чем Луми вообще может знать! Вот тебе и на, когда бежал, пугала неизвестность и теперь, когда увидел, снова пугает неизвестность, превосходно! Подобная неоднозначность немного раздражала, но о подобном альбинос не решился говорить вслух, а лишь нервозно думал про себя.
Лифт и непосредственная близость к двум этим людям, были очень кстати, потому что позволяли прекраснейше их рассмотреть и сделать определенные выводы. О хозяине по прежнему не было совершенно никаких мыслей, а вот по поводу второго…как не странно, в крови начинал бурлить странный азарт. В пору мыслей, которые сейчас вертелись в белобрысой головушке, нужно было смеривать всех взглядом высокомерным, оценивающим, но вместо этого большие ясные глаза находились в состоянии исключительно щенячьем. Это получалось как-то случайно…Луми не мог это контролировать!

Джулиан даже и не подумал отводить глаза, когда хозяин все же соизволил наконец-то на него посмотреть. Хант ни сколько бы не стал отрицать то, что этот взгляд немного пугал его. Да каждый бы не отрицал. Но пугал лишь потому что парень просто не знал, что же все же можно ожидать от этого человека, а чего нельзя. Такой взгляд могут носить одинокие люди, отстраненные и предоставленные только себе. Они могут трудно поддаваться общению и совершенно не иметь вокруг себя ни единого близкого друга, с которым можно было бы просто поговорить по душам. А еще у них могло быть тяжелое прошлое, о котором они никогда не заговорят, но станут постепенно забывать, если рядом кто-то будет. Все решит ожидание. Но ведь может же быть по-другому? Вдруг прямо сейчас, буравя Джулиана этим взглядом, он уже представляет с каким удовольствием будет расчленять его еще не остывший труп. И уместна ли сейчас здесь будет мысль: "благо если только расчленять"? Ну ничего, Хант вот-вот получит ответы на абсолютно все интересующие его вопросы и сразу же поймет, стоит ли ему переживать за свою судьбу, или же, наоборот, прямо сейчас поблагодарить Бога (в которого, собственно, он не особо верил) за то, что именно сегодня, именно этот человек пришел для того, чтобы наконец-то избавить его от однообразных серых будней. Однообразных серых будней, в которые он не видел ничего, кроме серого пейзажа за окном, который ни раз был перенесен на не менее сероватого оттенка лист бумаги и сейчас покоился в небольшой сумке брюнета, в аккуратно сложенном альбоме.
Когда хозяин все же соизволился ответить ему, уголок губ брюнета дернулся вверх. Вопросов, естественно, у него было не два, а в разы больше. но раздражать сейчас рыжего было бы совсем неразумно, так как он мог забрать свои слова обратно и не ответить вообще ни на один вопрос. Теперь предстояло выбрать только два, ответы на которые Джулиану хотелось бы знать больше всего. Но как?! Эти вопросы все были особенно ценны! Они не относились к разряду "любимый цвет, любимая еда, любимый фильм, любимая книга, любимая поза в сексе и т.д." Вопросы были действительно ценны и по делу. Но ничего не поделаешь.
- Хорошо, - Хант задумчиво принялся перебирать пальцами кончики своих длинных волос, затянутых в тугой хвост на затылке. Спрашивать его имя парень точно не собирался, так как оно не особо важно. Он для них - хозяин. Если рыжему не будет нравиться такое обращение, то он скажет свое имя сам. Остальные мелочи жизни можно вычислить когда его не будет дома. Таскать за собой своих рабов постоянно он вряд ли намерен. Аккуратно покопаться в его вещах и дело в шляпе. И ведь это даже преступлением считаться не будет.
В очередную возникшую паузу, брюнет все хорошенько обдумал про себя и выбрав два более интересующих его вопроса, наконец-то, заговорил:
- Вопрос номер один: что за научный интерес такой? Хотелось бы знать, какие тесты вы проводите. И, да, уточняю: "что за научный интерес?" - это вопрос, ответом на который должна стать информация о ваших тестах.
Джулиан хоть и выглядел как напыщенный дурак, но на самом деле таковым не являлся. Он постарался сделать так, чтобы хозяин не смог съюлить и дал именно тот ответ, который был нужен Ханту.
- Ответ на вопрос номер один мне хотелось бы получить правдивый. Ибо я желаю знать, чем вы занимаетесь и что можно от вас ожидать. Вопрос номер два будет немного проще: почему именно два раба? Вам некуда девать деньги, или же просто любите разнообразие между мальчиками постарше и... - Джулиан перевел взгляд на стоящего за спиной хозяина белобрысого, пытаясь подобрать слова поскромнее чем "малолетка", - и помладше...

Странно, но раньше Луми не замечал за собой такой непроницаемой молчаливости. Нет, балаболкой он не был тоже, причем никогда, но, тем не менее, до такой степени еще никогда не доходило. Наверное, внутренне его все же немного угнетал тот факт, что он теперь раб. Что есть человек, который может позволить себе все что угодно и не получить за это по мордасам. Впрочем, смысл сокрушаться, если поделать с этим все равно ничегошеньки нельзя. Сам, по сути, виноват, что продался в это рабство. Не раз в голову приходила мысль, что ему есть куда вернуться при желании, пусть даже в таком случае и пришлось бы пожертвовать своей моральной и физической свободой. Родители у него были, причем при деньгах, но он решил выбрать путь взрослого мальчика. Хотя, в принципе, пока что, он не чувствовал опасности. Уж чему чему, а интуиции альбинос научился доверять на ура, она редко его подводила, а сейчас спокойно спала, как бы намекая на то, что все в порядке. Быть может этот Войц совсем не плохой человек и от него не доведется терпеть побои или еще что, главное вести себя хорошо. Ну, для Луми это никогда не было проблемой. Особенно, если под словом «хорошо», подразумевается «тихо». Он может хоть целыми днями сидеть в комнате и заниматься какими-то невзрачными делами, типа чтения и не видно не слышно его не будет. Так что… главное, чтобы этот дерзкий не паясничал. А то, небось, за оплошность одного, по жопке будут получать оба. Теперь они, если подумать, солдаты одного полка и именно это, с оглядкой на несладкий характерок второго раба, было небольшой проблемой.
Все время поездки на лифте, Луми молча пялился в блестящие отражения. Его новые знакомые стояли в профиль, а вот самого себя он видел фактически как в зеркале. Вот только черты различить было сложно, поэтому видно было только белые пятна, которые периодически скрывались в одежде. Однако же, когда хозяин пустился в ответы и разъяснения, альбинос перевел на него пару любопытных изучающих глаз, которые выслеживали любой прочерк личности, который мог там появиться. Слова звучали убедительно, хотя и полностью подтверждали позицию Луми, по поводу вопросов. По сути, Войц поступил очень умно. Не стал раскрывать свои планы, но, тем не менее, снабдил их именно той информацией, которая им и нужна. Не понятно, что не нравится Джулиану. Какая разница, что там у него за исследования? Да пусть хоть бомбы там мастерит, главное чтобы не мучил и не доводил. Хотя еще никто не отменял факта, что он мог соврать. Ему ведь не нужна паника, правильно? Лучше он заведет рабов в свое логово и начнет расчленять там, чем сейчас подставит этот факт под мизерное, но все же сомнение.
Второй ответ тоже оказался вполне очевидным. В нем были, конечно, некоторые различия с ожидаемым, но результат заставил Луми гордиться собой, чуть ли не выпятив грудь колесом. В общем, удовлетворенный своими наблюдательскими способностями он как-то и не заметил, что на него кто-то там смотрит. Честно, до второго раба ему не было толком никакого дела. Им доведется жить вместе и как-то терпеть друг друга, но в последние моменты, мальчик был равнодушен абсолютно.
Дом доктора действительно впечатлял. Луми не был великим поклонником такого футуризма, но все же ему тут нравилось. Все плавно, без напряга, шикарно и уютно, его тоже заставило смягчиться и немного успокоится, проникшись даже немного дружелюбием к ближнему своему. Ну, к обоим.
- Мне достаточно того, что Вы уже сказали, - лаконично отозвался Луми и улыбнулся Войцу, с удовольствием прикладываясь к воде и кивая в знак благодарности. Да, горло по-прежнему пекло, а гудящие мышцы требовали долгожданного насыщения и, получив его, удовлетворенно перестали гудеть. – Пожалуй, у меня есть один вопрос, - вдруг очнулся Луми и немного смутился и заалел. – Любите сладкое?

Джулиан все так же продолжал озирать понравившееся ему помещение. Он был истинным любителем прекрасного и как раз это окружение и казалось ему таковым. Но заданный мальчишкой вопрос заставил его оторваться от созерцания сей красоты и повернуться к нему. Темные брови вздернулись в удивлении а на губах появилась совершенно ничего не понимающая кривая улыбка, будто говорящая: "что ты только что сказал?" Ведь Хант не ослышался? Он только что спросил у хозяина, любит ли тот сладкое? Нет, не сказать, чтобы брюнет ожидал какого-нибудь полезного вопроса, но этот вопрос показался ему просто абсурдным? За ким чертом ему понадобилось знать, нравится ли этому человеку сладкое? Да у него же на лице написано, что каждый день он сжирает не менее трех-четырех килограммов лимона. При том, даже не морщится, продолжая намахивать кусок за куском с такой же безразлично-кислой миной. Впрочем, Джулиан и сам бы предпочел лучше сей цитрус, чем, например, плитку шоколада. Сладкое он не переносил на дух. Да и вообще был особо придирчив к пище. Он терпеть не может фаст-фуд, сильносоленое, и всяческие добавки в роде кетчупа и майонеза. Не любит жирное и жареное, не любит пересоленное и сахаренное. В общем, если перечислить все это кому-нибудь, то человек невольно подумает, что этот парень вообще ничего не ест. Впрочем, оно и видно, если рассмотреть брюнета получше.
В общем, комментировать слова Луми он не стал, хотя его так и подначивало сказать что-нибудь. Но либо он просто хотел скорее вернуться к дальнейшему изучению прилагающихся к помещению комнат, либо просто не нашелся что ответить, что бывало крайне редко. Тем временем парень задумался о том, что ему хотелось бы тут остаться. Скучная комната из которой он вышел буквально с час назад теперь казалась ему просто тюрьмой. Маленькая, неинтересная, а, главное, такая же, как и у всех обывателей. А Джулиан любил оригинальность. Любил все то, что не могло быть у других людей. Любил выделяться из толпы и привлекать чужое внимание. Но про внимание это долгая история, ибо не во всех случаях. Иногда ему хотелось быть как можно незаметнее. Как сегодня, например. В той небольшой приемной комнате, где ждал своих рабов хозяин.
А мелкому уже предложили сладостей. Честно сказать, не то, чтобы Джулиан был голоден, но совершенно не отказался бы от чашки горячего чая, который он ежедневно пил в кафетерии напротив здания. Там уже прекрасно знали, что будет заказывать этот человек. Поэтому брюнет никогда не нуждался в меню. Приходя туда в одно и то же время и садясь за один и тот же столик втечении несколько недель, работки кафетерия уже прекрасно знали его и уже через десять-пятнадцать минут на его столе стояли крепкий зеленый чай без сахара и парочка гренок с сыром. От этих мыслей в животе как-то неприятно потянуло. Ведь сегодня в кафетерий он так и не попал, вот так вот безжалостно прерывая свою ежедневную традицию и лишая людей хоть и совсем небольшой, но все же выручки. Тем не менее, просить сейчас он ничего не собирался. Не в том положении, ни в том месте, ни при тех обстоятельствах и ни в том коллективе.
И только Хант решился потрогать какое-то особо интересовавшее его причудливое изобретение, как путь ему перегородил хозяин, жестом приглашая ничего не трогать и отправиться к его рабочему столу. Джулиан фыркнул. На его лице заиграла легкая полуулыбка. Откинув за спину длинный ворох волос, он покорно прошествовал к столу и принялся слушать, что же скажет им этот человек. Вещание правил поведения было вполне ожидаемо, но каковыми они являлись... Брюнет был совершенно не уверен, что сможет их соблюдать, ибо существом он был крайне любопытным и всегда любил совать нос туда, куда совать бы его не следовало. Пожалуй, если бы ему в детстве хоть раз сказал кто-нибудь не пихать свои пальчики в розетку, первым делом что бы он сделал когда бы остался наедине со столь запретным объектом, так это ослушался предоставленных ему предостережений. К несчастью, он ни сколько не изменился и его уже манила эта самая запретная дверь в дальнюю секцию, вход в которую строго настрого был воспрещен. В его воспаленном мозгу уже начинал зреть план по проникновению. Планка была задана. Он попадет туда любой ценой, во что бы это не стало. Тем не менее, пришлось оторвать свой взгляд от воспрещенной двери, чтобы не выдавать свою заинтересованность, но, кс великому сожалению, его уже скорее всего застали с поличным, ибо Доктор Войц уже обратился к нему, держа в руке какую-то непонятную штуку и парень по инерции сразу снова сложил свои руки на груди, отказываясь проходить какие-либо неизвестные ему процедуры. Тем не менее, быстро пересмотрел свое решение, понимая, что это всего лишь избавит его от ненавистного браслета, который так не сочетался с его повседневным стилем одежды и вызывал неприятное ощущение в запястье. Протянув руку к рыжему, он как раз выгадал момент чтобы снова перекинуться с ним парочкой-тройкой фраз, чтобы отвлечь его внимание от того, как Джулиан поглядывал на заветную дверь:
- Скажите мне, Доктор Войц, - не преминул сделать особое ударение на последних двух словах, - я тут так подумал...  такое количество запретов. То не трогай - оно развалится, это не трогай - убьет. У меня созрело подозрение, что если мне приспичит сходить в туалет, то при нажиме слива бочка меня может убить электрическим зарядом за не экономию воды и оставлению отпечатков пальцев на отполированной поверхности. Не могли бы вы отчертить мне на полу отдельный круг, где ничего не будет представлять угрозу для моей жизни и поставить туда стул и, желательно, горшок. Стул для отдыха, ну а горшок для справления нужды. А то, боюсь, без сна и туалета будет совсем не сладко жить.
И все же он не смог удержаться. Ему неоднократно говорили, что когда-нибудь ему кто-нибудь оторвет его длинный язык, который не знает, когда стоит промолчать, а когда и в какой интонации задать интересующий вопрос. Он прекрасно понимал, что его слова не понравятся хозяину, но продолжал смотреть на него с наигранной серьезностью, будто он действительно не шутит.

Луми наблюдал за этими двумя, молча, практически не двигаясь и не сводя с них изучающего взгляда. Честно говоря, попытки Джулиана раззадорить угрюмого доктора и проявить свойства своего, видимо, титанового очка, были забавными. Хотя сам Луми, конечно же, ничего подобного делать не стал бы. Всецелое равнодушие не позволило бы ему наживать себе проблемы только из вредности. Не слишком-то хотелось вызывать гнев и потом жалеть о сказанном. Хотя смотреть на все это дело было чертовски весело. И когда Войц отреагировал, один из уголков губ альбиноса неумолимо дернулся вверх, не из злорадства, а просто так, от веселья и от нервов. Все же, никто не исключает того момента, что злой доктор – проблема для них обоих и серчать на одного, а потом сюсюкаться с другим он точно не станет. Поэтому в пору было бы кое-кому подзатыльник влепить, ну да ладно, сейчас это будет не к месту, ведь никому мозги не вправит, а даже, скорее всего, напротив.
Процедура с переодеваниями заставила Луми поежиться. Он был, в некой мере, консерватором касательно личных вещей и пространства. Не то чтобы он ненавидел, когда к его вещам прикасаются…просто вот когда их уничтожают, это уже совсем нехорошо. Кроме того, хрен его знает, что у него там заготовлено. Может ткань жесткая будет или еще что. Или вообще какие-то извращения. Медсестры, горничные, годзиллы, хрен его знает, а Луми эти дела не очень то и любит. Не пробовал, конечно, никогда, но как-то и не хотелось. Правда и не походила эта сплошная суровость, на любителя чего-то подобного. Черт, сколько же противоречивых мыслей и все полнейший бред. Альбинос уже начал думать, что понемногу сходит с ума в этом белом светлом царстве. И все-таки не выглядит же здесь все как место заточения, что создает небольшое искажение в голове и изрядно давит на мозг тем, кто слишком уж привык к образности. Таким как Луми. И черт, как же ему это не нравилось, пусть ситуация пока что, принимала оборот вполне безобидный. Джулиан получил выговор, даже небольшую угрозу, но далеко не наказание. А этот доктор весьма сдержан, это хорошо.
Обращение было неожиданным, поэтому мальчик, который еще секунду назад был погружен в какие-то размышления, как-то даже нервно одернулся. Все-таки определенный страх к Войцу у него был, каким бы прискорбным не казался этот факт. Нечто совершенно подсознательное, что не поддается тупому осмысливанию и опровержению. Луми знал, что трогать без причины его не станут, но какая-то маленькая частица не верила и опасалась.
- Полная версия имени – Лумиан, - коротко и по делу ответил мальчик, усаживаясь на положенное место и протягивая левую руку. – Но как по мне, так Луми меньше режет ухо, - правильно, он свое имя просто терпеть не мог и поэтому никогда не представлялся, так как положено в обществе. Будет, конечно, не очень хорошо, если Войц решит так его называть, но дело хозяйское, доведется терпеть.

Джулиан скептически осмотрел свою одежду и понял, что темная майка была немного велика ему. Но совсем незначительно. Она лишь немного была шире самого него в плечах, но это было не особо видно. Впрочем, какая ему сейчас разница? Пока они находились в помещении и никуда не выходили, ему было откровенно о одного места. Если честно, он бы вообще предпочел бы сейчас что-то вроде свободной футболке и шорт, но рыться в хозяйском шкафу не было совершенно никакого желания. И дело было не в стеснении. Если бы он был твердо намерен найти себе что-то действительно хорошее на его вкус, то он бы перевернул весь шкаф верх дном. Но урчащий желудок, требующий выход в кафетерий и какое-то дурное ощущение, вызывающее тошноту, принуждали сейчас прикрыть глаза и унять в себе легкое головокружение. Ничего серьезного. Просто легкое волнение и немного нервное состояние. Такое было часто. Сложно объяснить, в следствии чего приходило такое состояние. Даже сам Хант иногда удивлялся резким перепадам настроений, состояний и физической устойчивости. Вот, вроде бы, все отлично идет, а уже в следующую минуту ему хочется просто задохнуться от того или иного ощущения. Это началось у него относительно недавно. Никогда в детстве и при обучении в академии он такого не испытывал, но как только попал в компанию, так сразу началось нечто необычное и это очень не нравилось парню. Иногда даже становилось страшно. Тем не менее, его состояние никого в "Humility" уж точно не волновало, а Джулиан был не из тех, кто побежит к врачу. И, кстати, если так подумать, он никогда и не был у него. Да. За свои двадцать один год этот человек ни разу не был у врача. У него даже нет медицинской карты. И брюнет не видел в этом ничего необычного. Ведь он крайне везуч в этой жизни, а такие как он не болеют.
Хант как-то нервно сжал предплечья, слыша в каком тоне разговаривает хозяин со вторым своим рабом. Ни то чтобы Джулиан ревновал, но ему было в некотором смысле обидно, что Войц так мягко обращается ко второму подчиненному. Тем не менее, брюнет не был дураком и сам понимал, что если бы он вел себя немного по-другому, то, возможно, с ним обращались бы так же. Просто дело в том, что в определенный момент в его мозгу будто загоралась лампочка и какая-то неведомая сила заставляла его грубить и хамить своему хозяину и всем окружающим его людям. Иногда даже случалось такое, что слова непроизвольно срывались с его губ, а потом он долго жалел, но даже при все своем желании не мог просто пойти и извиниться. Будто... Такое ощущение, что в его голове сидел кто-то, кто приказывал ему делать именно так. Что-то нечто микрочипа, как показывают в фильмах. Искусственный разум, человек-робот. При этой мысли становилось даже смешно и заставляло просто отмахнуться рукой. такого не бывает. Просто он немного неуравновешенный грубый тип. Ну, не мудрено же, если учитывать, что он воспитывался в детском доме. Оттуда редко выходят приличные люди.
Тем временем доктор отправил Лумиана переодеваться и отъехал на своем стуле к сенсорной панели, снова доставая какие-то неизвестные приборы, которые настораживали не меньше чем те, что были прежде. Если уж быть честным, Джулиана перестала интересовать эта комната, перестали интересовать эти предметы. Просто так, в одно мгновение. Он потянулся за своей принесенной небольшой сумкой и всю целиком, даже не разбирая, небрежно кинул в ту корзину, что предназначалась для "нужных личных вещей". Уж если он мог пережить сожжение своих любимых шмоток, то то, что находилось у него в сумке, он будет отбивать потом и кровью. И ему было все равно, что там напридумывает себе хозяин. Что ему не понравится и так далее в этом роде. Ни при каких обстоятельствах он не даст взять и выкинуть оттуда ни одного предмета.
Хант напрягся, когда доктор предложил ему попробовать очередную свою заумную штучку и даже не двинулся со своего места, внимательно смотря на мизерную капсулу в его руках. Интерес. Ох уж этот губительный интерес. Он заставлял подойти и согласиться, чтобы попробовать что-то новое. Хотелось? Не то слово!
- Возражений масса, но я не думаю, что вы спросили это потому что я имею право отказаться. - Уголок губ брюнета нервно дернулся, отображая собой то ли нервную презрительную улыбку, то ли просто отображая собой полное недовольство сложившейся ситуации.
Тем не менее, он несколькими шагами преодолел расстояние до своего хозяина и склонился над ним, совершенно без стеснения устраивая свою руку на его бедре, опираясь для устойчивости:
- Или все же у меня есть надежда хотябы на одно возражение? - Темные глаза обратили свой взор на хозяина и столь близкое нахождение друг от друга чуть не заставило Ханта резко отдернуться, но вместо этого его пальцы на бедре рыжего как-то нервно дрогнули, хоть и внешне он остался совершенно спокоен. Другой рукой он попытался убрать с лица упавшую на глаза челку, но сделал это как-то слишком порывисто и развязавшиеся из узла волосы, рассыпались по его плечам, заставляя бледные щеки окраситься в бледный румянец. Еще одна причина отстраниться. Но сейчас это казалось бы проигрышем даже просто для самого себя.
- Хотя, к чему это я сейчас? О какой благосклонности я говорю? Ставьте уже свой чип и, если вы мне позволите, разрешите отлучиться в кафетерий напротив. - Джулиан убрал волосы со своего правого уха, наклоняя голову, чтобы мужчина смог поставить ему чип. Сопротивляйся или нет, а толку тут не будет никакого. - Уж очень не хочется обижать хозяина кафе... его повар готовит потрясающие гренки с сыром.

Луми по-прежнему стоял у стены и с невозмутимым, безразличным видом наблюдая за происходящим. Небольшой налет интереса добавлял только сам процесс, так как ему, непосредственно, придется все это проходить тоже, но больше ничего, ни единой мысли, выказывающей заинтересованность или любопытство. Мальчик едва ли одергивал себя от погружения в какие-то глубокие размышления, неважно о чем, неважно о когда и о ком. Все это действительно было не нужно сейчас, воспоминания могли только портить, сыпать соль на рану и мешать здоровому сну, только и всего. Хотя о какой ране может идти речь, если Луми, оказался здесь, можно сказать, по собственному желанию, глупости и прочим пакостям, которые лезли в его неразумную голову. Упрекал ли он себя сейчас? Пожалуй. Но больше, ему ничегошеньки не будет позволено. В данном случае, жалеть себя просто бессмысленно, только идиот стал бы так поступать.
В принципе, в пребывании здесь можно было разглядеть и хорошие стороны. Да-да, откинув гордость, горькую трагедию на почве порабощения и ограничения свободы, стоит обратить внимание, что доктор Войц, далеко не самый худший вариант хозяина, из всех существующих. Конечно, мечтой было бы найти, прям уж короля, который купит и будет окружать со всех сторон любовью и лаской. Возможно, есть и такие, но, увы, далеко не всем дано их вообще в жизни увидеть, да и вряд ли им нужны покупные шлюшки. Разве что поиграться, да выбросить, пусть даже и выбросить то, в роскошную помойку. И то, если повезет. Все остальное…Пожалуй, стоит смириться, что мир добрых эмоций для них, с Джулианом, далек, по крайней мере, с сегодняшнего дня. Ведь раньше они были рабами просто «по-умолчанию». В то время как сейчас, все вполне себе реально. И все же. Это белое царство, в котором они оказались, ака дом доктора, было местом роскошным, поспорить нельзя. Условия сами по себе уже обещали быть хорошими, в том случае, если «игрушечки» будут вести себя хорошо. Всего-то делов, трахаться с хозяином. Он и так не больно эмоционален и не смахивает на того, кто будет намеренно мучить, и получать от этого наслаждение. Да, в тихом омуте и черти водятся, но как-то все равно не смахивает, с какой стороны на него не посмотри. Так что ситуация, пока что, выглядит вполне себе радужно и волноваться не о чем, по крайней мере, сейчас.
Джулиан, пусть об этом и не догадывался, подвергался наблюдению не только со стороны доктора. Луми расценивал его как единственного возможного друга на поле боя или даже в плену, кто его знает. Но все же, если подумать, Войц был прав, им нужно было поладить, так как больше друзей в этом месте они себе найти не смогут. Скорее всего, их общение с миром внешним будет по максимуму ограничиваться, так что здесь, хочешь, не хочешь, а свои правила диктуют обстоятельства. Точнее, одно единственное обстоятельство, которое тянет за собой целую нить других, более мелких и незначительных. Поэтому, мальчик искал хотя бы несколько черт, которые позволили бы ему проявить к этому человеку симпатию. Первой, безусловно, была внешность. Красота второго раба была просто неоспоримой. Но вот с характером были проблемки… Хотя нельзя сказать, что Луми, при всей своей невраждебной натуре, чувствовал это каким-то препятствием. Возможно, все не так плохо, как кажется и им удастся построить некое подобие дружеских отношений, кто знает, кто знает. Вот с доктором, на такую благодать вряд ли стоило рассчитывать. Наверняка он и вовсе подобной цели не преследует. И имеет на это, кстати, полное право.
Когда новые друзья замельтешили, Морелло одернулся и перевел взгляд в их сторону, про себя чертыхнувшись, что все-таки задумался о всяких непотребных в данный момент вещах. По крайней мере, в первый стоило бы понаблюдать за ними, так нет! Дурак мелкий, что с него взять. Глядя на то, как Джулиан по неясной причине покидает помещение с чужим плащом в руках, Луми глупо шлепал глазами, пытаясь прокрутить в памяти хотя бы один момент, который может это объяснить. Но, тем не менее, много времени он тратить на это не стал, немо уставившись на доктора и ожидая каких-то действий или указаний.